Мартин Маржела считается одним из самых изобретательных дизайнеров в истории. Он всегда сторонился “звездного” статуса и четко отделял личную жизнь от творчества. О Маржеле как личности известно мало. Но зато о его деятельности знает каждый интересующейся модой человек. Скрытность дизайнера стала словно непреднамеренным рекламным ходом. Интерес к его персоне в этом случае только подогревался. Маржелу называют “бунтарем, переосмылившым представления о том, как шить и носить одежду, и провокатором, разрушившим традиционный образ высокой моды”. Его работы порой казались чересчур концептуальными, хотя он сам никогда не упоминал о своей деятельности как о искусстве. Коллекции бельгийца по-прежнему разбирают вдоль и поперек. Книга автора Колина Хилла “Мартин Маржела: лексикон стиля” — одно из недавних исследований о модельере. Мы ее прочитали и выписали некоторые цитаты.
все цитаты взяты из книги “Мартин Маржела: лексикон стиля”, выпущенной в рамках издательской программы фонда V–A–C
все цитаты взяты из книги “Мартин Маржела: лексикон стиля”, выпущенной в рамках издательской программы фонда V–A–C
Моду создает не конкретный человек, а все кто участвует в производстве одежды, поэтому мода — это коллективное творчество. Тем не менее в модной индустрии по-прежнему господствует миф о “дизайнерском гении”, и Мартин Маржела — один из немногих дизайнеров, попытавшихся его развенчать.
Маржела не искал вдохновения в недрах других культур — он находил его в недрах самой моды.
Видный представитель мира моды Стефан Варгнье так рассказывает о времени, когда Мартин Маржела занимал должность креативного директора Hermes (1997-2003): "Он не показывал нам ни эскизов одежды, ни мудбордов, он даже не давал никакого намека на женский образ, который держал в уме. Описывая свой замысел, он формулировал идею в семи словах. По-моему Мартин — истинный концептуалист: для него на первом месте всегда стоит идея. Затем она обретает форму, и так рождаются сюжеты, предметы, события, образы”.
В 1983 году в одном из своих ранних интервью Маржела подчеркнул, что не считает моду искусством и создает одежду для того, чтобы люди ее носили. Прошло почти двадцать лет, так что он вполне мог изменить свою точку зрения.
Эти вещи, несомненно впечатляют: меня годами притягивала их девиантная красота...
Некоторые изделия Маржелы можно назвать “подрывными объектами”, как нередко именуют вещи, стремящиеся “рассказать нам историю своего домузейного прошлого”. В случае с работами Маржелы отдельные аспекты этого прошлого отсылают либо к их владельцам, либо к происхождению материалов, многие из которых были переработаны.
Маржела не искал вдохновения в недрах других культур — он находил его в недрах самой моды.
Видный представитель мира моды Стефан Варгнье так рассказывает о времени, когда Мартин Маржела занимал должность креативного директора Hermes (1997-2003): "Он не показывал нам ни эскизов одежды, ни мудбордов, он даже не давал никакого намека на женский образ, который держал в уме. Описывая свой замысел, он формулировал идею в семи словах. По-моему Мартин — истинный концептуалист: для него на первом месте всегда стоит идея. Затем она обретает форму, и так рождаются сюжеты, предметы, события, образы”.
В 1983 году в одном из своих ранних интервью Маржела подчеркнул, что не считает моду искусством и создает одежду для того, чтобы люди ее носили. Прошло почти двадцать лет, так что он вполне мог изменить свою точку зрения.
Эти вещи, несомненно впечатляют: меня годами притягивала их девиантная красота...
Некоторые изделия Маржелы можно назвать “подрывными объектами”, как нередко именуют вещи, стремящиеся “рассказать нам историю своего домузейного прошлого”. В случае с работами Маржелы отдельные аспекты этого прошлого отсылают либо к их владельцам, либо к происхождению материалов, многие из которых были переработаны.
Но в последнее время эксперты все чаще признают, что изучение несовершенных и повседневных вещей помогает расширить представления о моде и ее связях с экономикой, самосознанием и нравами общества.
Со временем менее качественных товаров становилось больше, а оригинальных дизайнерских решений — меньше. В 1963 году журналист и социолог Бернард Рошко отмечал: “Постепенно достигая низов и периферии, мода не только дешевеет, но и становится все более однообразной”.
…одежда этих модельеров (Рей Кавакубо и Ёдзи Ямамото) вся в дырах, бесформенная и потрепанная, наполненная неожиданной красотой, навевала мысли о скоротечности всего сущего, о хрупкости жизни и безвременности смерти, отвечая японской эстетике несовершенства ваби-саби.
Ткань меняется при контакте с человеком и хранит на себе его отпечаток. …ткань не просто предполагает связь с памятью — “ткань и есть своего рода память”.
Вещи могут прожить столетия, но непосредственное взаимодействие с телом человека укорачивает их век. Одежда легко пачкается, покрывается пятнами, ветшает, рвется, со временем меняется даже от простой стирки. Мартин Маржела решил не игнорировать неотвратимые изменения, а развивать их. Его коллекции намекали, что неизбежный износ может быть и желанным, и именно в этом кроется секрет притягательности его стиля.
Маржела изначально закладывал в свои изделия деформацию, которая происходит с одеждой в процессе носки. Вдобавок все вещи стирали, прежде чем демонстрировать на подиуме, поэтому они не выглядели абсолютно новыми. Пожалуй, в первую очередь Маржела известен тем, что для создания своих изделий он нередко использовал старую одежду, но поношенный вид одежде его коллекций придавали не только материалы из секонд-хендов. Модельер находил применение и новым тканям, но обрабатывал их так, что они казались поблекшими. Именно в этом кроется парадокс его творчества: на создание вещей уходило много времени и усилий, однако их нарочитая обветшалость противоречила традиционным представлениям роскоши.
Со временем менее качественных товаров становилось больше, а оригинальных дизайнерских решений — меньше. В 1963 году журналист и социолог Бернард Рошко отмечал: “Постепенно достигая низов и периферии, мода не только дешевеет, но и становится все более однообразной”.
…одежда этих модельеров (Рей Кавакубо и Ёдзи Ямамото) вся в дырах, бесформенная и потрепанная, наполненная неожиданной красотой, навевала мысли о скоротечности всего сущего, о хрупкости жизни и безвременности смерти, отвечая японской эстетике несовершенства ваби-саби.
Ткань меняется при контакте с человеком и хранит на себе его отпечаток. …ткань не просто предполагает связь с памятью — “ткань и есть своего рода память”.
Вещи могут прожить столетия, но непосредственное взаимодействие с телом человека укорачивает их век. Одежда легко пачкается, покрывается пятнами, ветшает, рвется, со временем меняется даже от простой стирки. Мартин Маржела решил не игнорировать неотвратимые изменения, а развивать их. Его коллекции намекали, что неизбежный износ может быть и желанным, и именно в этом кроется секрет притягательности его стиля.
Маржела изначально закладывал в свои изделия деформацию, которая происходит с одеждой в процессе носки. Вдобавок все вещи стирали, прежде чем демонстрировать на подиуме, поэтому они не выглядели абсолютно новыми. Пожалуй, в первую очередь Маржела известен тем, что для создания своих изделий он нередко использовал старую одежду, но поношенный вид одежде его коллекций придавали не только материалы из секонд-хендов. Модельер находил применение и новым тканям, но обрабатывал их так, что они казались поблекшими. Именно в этом кроется парадокс его творчества: на создание вещей уходило много времени и усилий, однако их нарочитая обветшалость противоречила традиционным представлениям роскоши.
При создании таби — узнаваемых по характерному раздвоенному мыску — Маржела вдохновлялся носками, которые в Японии носят с сандалиями наподобие вьетнамок.
о таби из весенней коллекции 1990 года* При этом заметны и розоватые тона — красная краска либо примешана к белой, либо наложена на ботинки первым слоем. Как объяснял сам Маржела, обувь из этой коллекции уже появлялась на подиуме в предыдущем сезоне — у дизайнера попросту не хватило средств на изготовление новой. Чтобы обновить старые модели, он покрыл их теми же белилами, которыми красил все остальное — например, стены в своем ателье и мебель, найденную на свалке.
А изделия из осенней коллекции 1998 года дизайнер покрыл плотным слоем пластика, поэтому трещины и потертости на них еще больше бросались в глаза.
… белый цвет (то есть фактически отсутствие цвета, не-цвет) символизировал “силу хрупкости, особенно хрупкости уходящего времени". Мартин Маржела связывал собственное пристрастие к белому цвету со стремлением к очищению, поскольку воспринимал начало 1990-х годов как время для размышлений и честности.
Маржела применял к дизайну и “упреждающий” подход, предвосхищая, как одежда может измениться или испортиться из-за небрежности владельца. Он обыгрывал эту тему многократно с неизменной легкой иронией.
Искусственные изъяны не только делали вещи Маржелы уникальными, но и освобождали клиентов бренда от необходимости выбрасывать одежду, когда на ней появлялись следы носки.
Но назвать творчество бельгийского модельера антимодой было бы чрезмерным упрощением. Его дизайнерские решения не противоречили модному мейнстриму, а скорее существовали параллельно с ним. … “Для меня меня ясно как день, что изделия Маржелы не «антимода», как их называла пресса, а идеальное попадание в запросы времени — мода как таковая.
Один репортер сетовал, что по настоянию дизайнера на показах представляется лишь одежда, рассчитанная на “интеллектуалов” мира моды, тогда как более коммерческие — и по его мнению, более удачные — изделия остаются лежать на полках”
Изъяны, которые Маржела изначально закладывал в свою одежду, придавали ей глубоко личный характер и редкое для высокой моды обаяние беспечности.
о таби из весенней коллекции 1990 года* При этом заметны и розоватые тона — красная краска либо примешана к белой, либо наложена на ботинки первым слоем. Как объяснял сам Маржела, обувь из этой коллекции уже появлялась на подиуме в предыдущем сезоне — у дизайнера попросту не хватило средств на изготовление новой. Чтобы обновить старые модели, он покрыл их теми же белилами, которыми красил все остальное — например, стены в своем ателье и мебель, найденную на свалке.
А изделия из осенней коллекции 1998 года дизайнер покрыл плотным слоем пластика, поэтому трещины и потертости на них еще больше бросались в глаза.
… белый цвет (то есть фактически отсутствие цвета, не-цвет) символизировал “силу хрупкости, особенно хрупкости уходящего времени". Мартин Маржела связывал собственное пристрастие к белому цвету со стремлением к очищению, поскольку воспринимал начало 1990-х годов как время для размышлений и честности.
Маржела применял к дизайну и “упреждающий” подход, предвосхищая, как одежда может измениться или испортиться из-за небрежности владельца. Он обыгрывал эту тему многократно с неизменной легкой иронией.
Искусственные изъяны не только делали вещи Маржелы уникальными, но и освобождали клиентов бренда от необходимости выбрасывать одежду, когда на ней появлялись следы носки.
Но назвать творчество бельгийского модельера антимодой было бы чрезмерным упрощением. Его дизайнерские решения не противоречили модному мейнстриму, а скорее существовали параллельно с ним. … “Для меня меня ясно как день, что изделия Маржелы не «антимода», как их называла пресса, а идеальное попадание в запросы времени — мода как таковая.
Один репортер сетовал, что по настоянию дизайнера на показах представляется лишь одежда, рассчитанная на “интеллектуалов” мира моды, тогда как более коммерческие — и по его мнению, более удачные — изделия остаются лежать на полках”
Изъяны, которые Маржела изначально закладывал в свою одежду, придавали ей глубоко личный характер и редкое для высокой моды обаяние беспечности.
…к выбору моделей Мартин Маржела подходил нестандартно. Надеясь сэкономить и не желая подчиняться общепринятым нормам, он с самого начала приглашал на подиум друзей и первых встречных со сколько-нибудь примечательной внешностью. Благодаря этому многие клиенты могли мысленно примерять одежду на себя, а не пытаться соответствовать недостижимому идеалу.
Не исключено, что, придумав наряды, обреченные на разрушение, Маржела косвенно обозначил, что считает моду ремеслом, в котором проявляется техническое мастерство, а вовсе не формой искусства. Он сам подвергал свои вещи порче и разложению, очевидно полагая, что его одежду не следует считать ни ценной, ни тем более бесценной.
Интерес Маржелы к поношенной одежде свидетельствовал о том, что дизайнер часто вдохновлялся повседневными вещами. Вместе с тем в его творчестве можно найти и связи с некоторыми знаковыми образцами высокой моды…
“Маржела — дизайнер, заставивший нас задуматься о самом акте покупки одежды… Я хочу сказать, что когда я покупаю одежду, вещи созданные Маржелой, будят во мне множество мыслей”.
Ветхие на вид, эти изделия словно воплощали в себе протест против роскоши, но в их совершенстве была и своеобразная пышность. Вествуд, Кавакубо и Маржела не полагались на точность машинного производства, предпочитая ей возможности, которые открывала неповторимая, пусть и неидеальная, ручная работа
И все же Маржела преуспел в работе для Hermes. Применяя свойственный ему интеллектуальный подход к дизайну, он создавал простые и не теряющие обаяния со временем фасоны, которые хвалили за то, что они подчеркивают привлекательность женщин всех возрастов и комплекций.
Маржела часто выворачивает одежду наизнанку, но при этом не переделывает ее, а демонстрирует внутренние швы, относясь к ним как к важной части дизайна.
“Вещи, которые люди хранят в своих шкафах, связывают их представление о себе в прошлом, настоящем и будущем…даже отдельные типы тканей, фасоны, стили на протяжении жизни возникают в нашем гардеробе вновь и вновь”. Люди в массе своей не переизобретают себя от сезона к сезона и не пересматривают полностью содержимое шкафов. Актуальные тренды в их гардеробе смешиваются с давними, а идеально новые вещи соседствуют с поношенными. Почему бы дизайнерам не учитывать это в своей работе?
Не исключено, что, придумав наряды, обреченные на разрушение, Маржела косвенно обозначил, что считает моду ремеслом, в котором проявляется техническое мастерство, а вовсе не формой искусства. Он сам подвергал свои вещи порче и разложению, очевидно полагая, что его одежду не следует считать ни ценной, ни тем более бесценной.
Интерес Маржелы к поношенной одежде свидетельствовал о том, что дизайнер часто вдохновлялся повседневными вещами. Вместе с тем в его творчестве можно найти и связи с некоторыми знаковыми образцами высокой моды…
“Маржела — дизайнер, заставивший нас задуматься о самом акте покупки одежды… Я хочу сказать, что когда я покупаю одежду, вещи созданные Маржелой, будят во мне множество мыслей”.
Ветхие на вид, эти изделия словно воплощали в себе протест против роскоши, но в их совершенстве была и своеобразная пышность. Вествуд, Кавакубо и Маржела не полагались на точность машинного производства, предпочитая ей возможности, которые открывала неповторимая, пусть и неидеальная, ручная работа
И все же Маржела преуспел в работе для Hermes. Применяя свойственный ему интеллектуальный подход к дизайну, он создавал простые и не теряющие обаяния со временем фасоны, которые хвалили за то, что они подчеркивают привлекательность женщин всех возрастов и комплекций.
Маржела часто выворачивает одежду наизнанку, но при этом не переделывает ее, а демонстрирует внутренние швы, относясь к ним как к важной части дизайна.
“Вещи, которые люди хранят в своих шкафах, связывают их представление о себе в прошлом, настоящем и будущем…даже отдельные типы тканей, фасоны, стили на протяжении жизни возникают в нашем гардеробе вновь и вновь”. Люди в массе своей не переизобретают себя от сезона к сезона и не пересматривают полностью содержимое шкафов. Актуальные тренды в их гардеробе смешиваются с давними, а идеально новые вещи соседствуют с поношенными. Почему бы дизайнерам не учитывать это в своей работе?
Дизайнер привык оглядываться назад, чтобы двигаться вперед, поэтому непросто определить, к какому периоду относится та или иная вещь, и усмотреть в ней приметы времени.
“Все говорит о том, что перед нами мода элегантного упадка”
“Когда я перекраиваю одежду, старую или новую, я хочу изменить ее облик, не разрушить ее. Так я возвращаю одежду к жизни в новой форме”.
Гений Маржелы — в умении создавать новое из старого, причем так, что одежда все равно поражает воображение и свидетельствует о четком авторском замысле.
“Господин Маржела относится к старой одежде таким же уважением, как судебно -медицинский эксперт — к трупу. Революция в моде свелась к тому, чтобы разрушать одежду и находить сокровища внутри”.
Один из важных, но обойденных вниманием аспектов деконструктивистской моды состоит в превращении таких деталей, как швы, подплечники, молнии и застежки в элементы дизайна.
Не стоит, впрочем, забывать, что Маржела получил специальность дизайнера одежды в элитном учебном заведении, — прежде чем преобразовать моду, он досконально изучил ее основы и механизмы функционирования.
“Наблюдения всей жизни показали мне, что хорошо подобранные аксессуары способны добавить образу выразительности”.
С первого показа Маржела бросил вызов привычному для мира моды иерархическому принципу: не указав в приглашениях, кто будет сидеть в первых рядах, в кому достанутся стоячие места, он решил, что гости будут рассаживаться самостоятельно, по мере прибытия на мероприятие.
Хотя значимость Maison Martin Margiela для моды конца XX века не вызывает сомнений, бренд испытывал постоянные финансовые затруднения. По словам сотрудников платили им нерегулярно, а склонность Маржелы к импровизации с материалами и подиумными показами, очевидно, объясняется не только стремлением к оригинальности, но и скудностью бюджетов.
“Все говорит о том, что перед нами мода элегантного упадка”
“Когда я перекраиваю одежду, старую или новую, я хочу изменить ее облик, не разрушить ее. Так я возвращаю одежду к жизни в новой форме”.
Гений Маржелы — в умении создавать новое из старого, причем так, что одежда все равно поражает воображение и свидетельствует о четком авторском замысле.
“Господин Маржела относится к старой одежде таким же уважением, как судебно -медицинский эксперт — к трупу. Революция в моде свелась к тому, чтобы разрушать одежду и находить сокровища внутри”.
Один из важных, но обойденных вниманием аспектов деконструктивистской моды состоит в превращении таких деталей, как швы, подплечники, молнии и застежки в элементы дизайна.
Не стоит, впрочем, забывать, что Маржела получил специальность дизайнера одежды в элитном учебном заведении, — прежде чем преобразовать моду, он досконально изучил ее основы и механизмы функционирования.
“Наблюдения всей жизни показали мне, что хорошо подобранные аксессуары способны добавить образу выразительности”.
С первого показа Маржела бросил вызов привычному для мира моды иерархическому принципу: не указав в приглашениях, кто будет сидеть в первых рядах, в кому достанутся стоячие места, он решил, что гости будут рассаживаться самостоятельно, по мере прибытия на мероприятие.
Хотя значимость Maison Martin Margiela для моды конца XX века не вызывает сомнений, бренд испытывал постоянные финансовые затруднения. По словам сотрудников платили им нерегулярно, а склонность Маржелы к импровизации с материалами и подиумными показами, очевидно, объясняется не только стремлением к оригинальности, но и скудностью бюджетов.
