Дэвид Маркс
Статус — то, что сегодня встроено в нашу социальную сущность. Это "доказательство через предмет" относится к самоидентификации. Процесс социализации в современном обществе включает в себя также одежду — один из важных инструментов выстраивания взаимоотношений с собой и с внешней средой. Символ статусности у всех разный. У одного — это дорогая сумка с логотипами, для другого — рваная футболка панк-группы. Автор книги "Статус и культура" Дэвид Маркс пытается разобраться в этом направлении (Дэвид также написал книгу Ametora, в которой основательно разобрал, как Япония адаптировала, улучшила и коммерциализировала американский стиль, выведя его в собственный жанр; писал для журналов Popeye, Monocle, GQ Japan и т.д.) Символ статуса требует стоимости — будь то денежная цена или же определенные знания, которые, например, расскажут о чуткой избирательности (например, бренд, известный в определенных кругах).
Дэвид утверждает, что сегодня мало что имеет силу устойчивости из-за доступности, которую открывает интернет. При этом практически все можно приобрести онлайн, достаточно лишь иметь достаточное количество денег. То есть культурный статус определяют финансы, да и скоротечность не играет на руку хоть какой-то благоприятной усвояемости. В этом нет "сложности", без которой происходит "культурный застой". Маркс считает, что нужно расширять способности к эстетическому восприятию, чем преследовать прямую демонстрацию финансовых возможностей. Звучит все просто, но уловить эту грань между оригинальным и коммерческим бывает нелегко. В новой книге Дэвид размышляет о том, что не так с актуальной культурой, что составляет ее ценности и может ли быть какой-то выход. Мы пообщались с автором не только о его новой книге, но и расспросили о самоидентификации с помощью одежды, как она вредит и помогает культуре.
Дэвид утверждает, что сегодня мало что имеет силу устойчивости из-за доступности, которую открывает интернет. При этом практически все можно приобрести онлайн, достаточно лишь иметь достаточное количество денег. То есть культурный статус определяют финансы, да и скоротечность не играет на руку хоть какой-то благоприятной усвояемости. В этом нет "сложности", без которой происходит "культурный застой". Маркс считает, что нужно расширять способности к эстетическому восприятию, чем преследовать прямую демонстрацию финансовых возможностей. Звучит все просто, но уловить эту грань между оригинальным и коммерческим бывает нелегко. В новой книге Дэвид размышляет о том, что не так с актуальной культурой, что составляет ее ценности и может ли быть какой-то выход. Мы пообщались с автором не только о его новой книге, но и расспросили о самоидентификации с помощью одежды, как она вредит и помогает культуре.
Твой сайт называется неомарксизм (франц. "néomarxisme"). Как это соотносится с твоим мировоззрением? Как тут замешана мода и одежда?
Néomarxisme произошло от шутки на французском над моим именем. Мне она казалось смешной 20 лет назад, сейчас она сбивает с толку. Как и многие, меня вдохновляли глубокий общественный анализ и критика Карла Маркса — он раскрывал скрытые социальные силы, стоящие за нашим восприятием мира. Но я не думаю, что мы обязательно должны чувствовать связь с конкретными послегегелевскими теориями 19-го века, чтобы понять современный мир.
Мой интерес в моде имеет социологический характер. Почему люди ценят одни и те же вещи в определенные периоды времени? Моя точка зрения следует тому, что философ Ричард Рорти называет "ироник": я понимаю, что мода произвольна и завязана на статусе, но все еще хочу погружаться в нее и использовать как платформу для коммуникации.
Одежда — это часть себя, продолжение человека. Не думаешь ли ты, что все эти "образы жизни" и бренды являются причиной кризиса самоидентификации?
Культура очень сложна, потому что она требует как конформизма к определенным условиям, так и разрушения этих условий для привлечения внимания других. Эти состязательные критерии вызывают тревогу у всех, а "решения" нет — только стратегии снижения риска. Бренды и модные тренды являются симптомами системы, а не ее причиной. Если завтра индустрия моды рухнет, ее тенденции все равно останутся.
Néomarxisme произошло от шутки на французском над моим именем. Мне она казалось смешной 20 лет назад, сейчас она сбивает с толку. Как и многие, меня вдохновляли глубокий общественный анализ и критика Карла Маркса — он раскрывал скрытые социальные силы, стоящие за нашим восприятием мира. Но я не думаю, что мы обязательно должны чувствовать связь с конкретными послегегелевскими теориями 19-го века, чтобы понять современный мир.
Мой интерес в моде имеет социологический характер. Почему люди ценят одни и те же вещи в определенные периоды времени? Моя точка зрения следует тому, что философ Ричард Рорти называет "ироник": я понимаю, что мода произвольна и завязана на статусе, но все еще хочу погружаться в нее и использовать как платформу для коммуникации.
Одежда — это часть себя, продолжение человека. Не думаешь ли ты, что все эти "образы жизни" и бренды являются причиной кризиса самоидентификации?
Культура очень сложна, потому что она требует как конформизма к определенным условиям, так и разрушения этих условий для привлечения внимания других. Эти состязательные критерии вызывают тревогу у всех, а "решения" нет — только стратегии снижения риска. Бренды и модные тренды являются симптомами системы, а не ее причиной. Если завтра индустрия моды рухнет, ее тенденции все равно останутся.
Фото из книги Take Ivy (1965)
Ты также размышляешь о важности трендов, и как люди адаптируют их в свою идентичность. Но при сегодняшнем быстром ритме сложно их основательно интегрировать. Думаешь ли ты, что общество в целом стало менее устойчиво ментально? Рост ради роста. Это как рак… При этом такое общее состояние неуверенности и кризиса идентичности выгодно для брендов — не имеет значения, насколько праведны их намерения.
У каждого поколения есть свои психологические кризисы. Не думаю, что наш наихудший. Мы находимся в неком переходном периоде между аналоговым миром, где может поддерживаться дефицит и диджитал вселенной, где его нет. Один из неожиданных эффектов — деньги становятся все более значимым в качестве сигнализирования ценностей. Иными словами, интернет сделал капитализм еще более ощутимыми в формировании наших оценочных восприятий. Но несомненно мы адаптируемся со временем. Важно переосмыслить, что делает культуру привлекательной в первую очередь, и попытаться продвигать эти ценности.
Считаешь ли ты, что выстраивание отношений с одеждой может привести к чему-то большему? В этом случае мы получаем опыт, выходя за пределы предмета, что помогает нам хоть немного вырваться из материализма. По крайней мере, наше отношение к одежде становится более осознанным. Согласен ли ты с этим?
Как и другие эстетические сферы, одежда может быть полезным полотном для самовыражения. Как принято считать, многие люди используют ее в качестве самоклассификации, демонстрируя их принадлежность к определенной группе, нежели как метафору своих ощущений. "Чувствовать" себя панком — не всегда соотносится с выбором определенных брендов и стилей типа лондонской сцены 70-х.
Существует множество путей вырваться из материализма с помощью одежды: минимализм, создание вещей самостоятельно, секонд-хенд и т.д. Тем не менее, большинство этих практик сами по себе втянуты в классификацию себя, а не в самовыражение. Я, определенно, использую одежду для классификации, что связано с моим происхождением. Но, опять же, я думаю об этом как о некой форме иронии, нежели настоящей преданности. Моя семья выросла на одежде Лиги плюща и стиле преппи, но мы не происходим от "старых денег" ("семья с унаследованным богатством, семья из высшего класса в нескольких поколениях"— прим. ред. ) и мы совсем не WASP (White Anglo-Saxon Protestant — имеется в виду привилегированное происхождение, "представитель европеоидной расы, протестант англосаксонского происхождения" — прим. ред). Мне же нравится продолжать традицию из соображений иронии.
У каждого поколения есть свои психологические кризисы. Не думаю, что наш наихудший. Мы находимся в неком переходном периоде между аналоговым миром, где может поддерживаться дефицит и диджитал вселенной, где его нет. Один из неожиданных эффектов — деньги становятся все более значимым в качестве сигнализирования ценностей. Иными словами, интернет сделал капитализм еще более ощутимыми в формировании наших оценочных восприятий. Но несомненно мы адаптируемся со временем. Важно переосмыслить, что делает культуру привлекательной в первую очередь, и попытаться продвигать эти ценности.
Считаешь ли ты, что выстраивание отношений с одеждой может привести к чему-то большему? В этом случае мы получаем опыт, выходя за пределы предмета, что помогает нам хоть немного вырваться из материализма. По крайней мере, наше отношение к одежде становится более осознанным. Согласен ли ты с этим?
Как и другие эстетические сферы, одежда может быть полезным полотном для самовыражения. Как принято считать, многие люди используют ее в качестве самоклассификации, демонстрируя их принадлежность к определенной группе, нежели как метафору своих ощущений. "Чувствовать" себя панком — не всегда соотносится с выбором определенных брендов и стилей типа лондонской сцены 70-х.
Существует множество путей вырваться из материализма с помощью одежды: минимализм, создание вещей самостоятельно, секонд-хенд и т.д. Тем не менее, большинство этих практик сами по себе втянуты в классификацию себя, а не в самовыражение. Я, определенно, использую одежду для классификации, что связано с моим происхождением. Но, опять же, я думаю об этом как о некой форме иронии, нежели настоящей преданности. Моя семья выросла на одежде Лиги плюща и стиле преппи, но мы не происходим от "старых денег" ("семья с унаследованным богатством, семья из высшего класса в нескольких поколениях"— прим. ред. ) и мы совсем не WASP (White Anglo-Saxon Protestant — имеется в виду привилегированное происхождение, "представитель европеоидной расы, протестант англосаксонского происхождения" — прим. ред). Мне же нравится продолжать традицию из соображений иронии.
Я еще не прочитал твою новую книгу. Но пытался найти информацию о ней и наткнулся на такой отзыв: "Это привлекательная экстраполяция работ Веблена, Бурдье и других исследований статуса и социального капитала с учетом поп-культуры. Желание подражать людям с высоким уровнем социального капитала, стремление к более сложному сигнализированию статуса — это все не является чем-то новым. Это сочетается с использованием примеров из поп-культуры, что, вероятно, сделает написанное более привлекательными для непрофессиональных читателей. Это какой-то блестящий новый синтез? Нет, это вполне приемлемая переупаковка литературы по социологии потребления. Сделано это для обращения к интересующимся поп-социологией, которые сделали Гладуэлла звездой" (имеется в виду Малкольм Гладуэлл — канадский журналист, поп-социолог, которого многие критики считают раскрученной пустышкой, не логичным и поверхностным).
Я написал "Статус и культура", потому что не было подходящей единой модели в работах Веблена, Бурдье, Зиммеля и т.д. Никто основательно не применял эти теории к эпохе интернета в целостном ключе. Мое определение культуры как "набора условностей" должно быть полезным для соответствующих трендов.
Как говорится: "Никогда не читайте комментарии".
Каков идеальный исход взаимоотношения одежды, статуса и идентичности в капиталистическом обществе? Есть ли достижимая фаза, которую можно считать значительной?
Если люди обречены на состязание за статус, то я надеюсь, что эти соревнования перейдут в царство более высокого и сложного уровня манипуляций с символами, нежели будут прямыми сигналами финансовых приобретений. Стремление к статусу помогло авангардному искусству двигаться вперед. Но это соревнование было сильно концептуальным, что в итоге расширило человеческие способности к эстетическому восприятию. Одежда никогда не будет чистым искусством. Но я верю, что мы можем расширить человеческое восприятие с помощью художественности в моде.
"Мой аргумент состоит не в том, что 'мы должны вернуть элитарный культурный капитал для дискриминации непросвещенных людей'. Это плохой аргумент. Должен быть какой-то механизм, который поощряет, что я называю, символическую сложность, которая означает глубокое, интересное культурное изучение и необязательно обособляет себя как претенциозное, снобистское и исключающее. Вместо этого мы должны понять, что такого рода инновации — это то, что движет всей культурной экосистемой". Твои слова вдохновляют. Но в противовес идут слова Жана Бодрийяра: "Как средневековое общество уравновешивалось, опираясь на Бога и Дьявола, так наше общество получает равновесие от потребления и от его разоблачения". Считаешь ли ты, что этот баланс и поддерживает систему, которая порой кажется тупиком?
Авангард определенно достиг предела где-то в 70-ые из-за его основной техники отрицания всего, что было ранее. В последние года искусство нашло энергию в гибридизации с люксовыми брендами и чистой коммерции. Но я думаю, слишком цинично говорить, что все "разоблачения" так же беспомощны, как и само потребление. История цивилизации — естественное формирование условностей, после чего люди, предлагают альтернативы. Мы как люди умнее и более чувствительны, благодаря продолжению этого процесса. Однако мы совсем не развиваемся, если пытаемся просто состязаться друг с другом величиной и роскошностью дома или в дороговизне сумки. Наш мозг и так все это понимает с рождения. Единственный интересный путь культуры — более глубокое исследование с помощью символов и искусства. Это и есть процесс, о котором я говорю.
Я написал "Статус и культура", потому что не было подходящей единой модели в работах Веблена, Бурдье, Зиммеля и т.д. Никто основательно не применял эти теории к эпохе интернета в целостном ключе. Мое определение культуры как "набора условностей" должно быть полезным для соответствующих трендов.
Как говорится: "Никогда не читайте комментарии".
Каков идеальный исход взаимоотношения одежды, статуса и идентичности в капиталистическом обществе? Есть ли достижимая фаза, которую можно считать значительной?
Если люди обречены на состязание за статус, то я надеюсь, что эти соревнования перейдут в царство более высокого и сложного уровня манипуляций с символами, нежели будут прямыми сигналами финансовых приобретений. Стремление к статусу помогло авангардному искусству двигаться вперед. Но это соревнование было сильно концептуальным, что в итоге расширило человеческие способности к эстетическому восприятию. Одежда никогда не будет чистым искусством. Но я верю, что мы можем расширить человеческое восприятие с помощью художественности в моде.
"Мой аргумент состоит не в том, что 'мы должны вернуть элитарный культурный капитал для дискриминации непросвещенных людей'. Это плохой аргумент. Должен быть какой-то механизм, который поощряет, что я называю, символическую сложность, которая означает глубокое, интересное культурное изучение и необязательно обособляет себя как претенциозное, снобистское и исключающее. Вместо этого мы должны понять, что такого рода инновации — это то, что движет всей культурной экосистемой". Твои слова вдохновляют. Но в противовес идут слова Жана Бодрийяра: "Как средневековое общество уравновешивалось, опираясь на Бога и Дьявола, так наше общество получает равновесие от потребления и от его разоблачения". Считаешь ли ты, что этот баланс и поддерживает систему, которая порой кажется тупиком?
Авангард определенно достиг предела где-то в 70-ые из-за его основной техники отрицания всего, что было ранее. В последние года искусство нашло энергию в гибридизации с люксовыми брендами и чистой коммерции. Но я думаю, слишком цинично говорить, что все "разоблачения" так же беспомощны, как и само потребление. История цивилизации — естественное формирование условностей, после чего люди, предлагают альтернативы. Мы как люди умнее и более чувствительны, благодаря продолжению этого процесса. Однако мы совсем не развиваемся, если пытаемся просто состязаться друг с другом величиной и роскошностью дома или в дороговизне сумки. Наш мозг и так все это понимает с рождения. Единственный интересный путь культуры — более глубокое исследование с помощью символов и искусства. Это и есть процесс, о котором я говорю.
